Выйти из комы

На фоне последних дискуссий о судьбах псковской культуры, порой приобретающих душераздирающие формы сбивчивых и маловразумительных монологов, хотелось бы задаться вопросом в виртуальную пустоту: «А был ли мальчик?» В смысле, а о чем, собственно, плачем? В сознании неизбежно возникает образ великой и могучей традиции, безжалостно разрушаемой варварами, не понимающими красоту и самобытность местной ойкумены (среды обитания). Они нагрянули откуда-то из Великой степи, чтобы надругаться над родными святынями. Раздается неутешный плач над стеной, и «последние из могикан» траурной процессией хоронят былую славу.

В подобном навязчивом представлении нет ничего необычного: это многовековой сюжет, проецируемый на нынешние реалии, только с узким региональным колоритом. Вот, дескать, жили - не тужили, преумножали достояние предков, плюс к тому создавали дерзкие новации, которыми можно гордиться далеко за пределами знакомых с детства пейзажей. А тут вдруг нагрянули умственные мутанты с присосками вместо глаз и, недолго думая, решили «оптимизировать». То есть изничтожить на корню, сжечь и разграбить. Что ж и такой взгляд имеет право на существование, как причудливый угол зрения «городского сумасшедшего», убежденного, что в подвале универсама напротив разместилась ветка метро, ведущая прямо на луну, где шумит и колоситься яровая пшеница, щебечут птицы и счастливые люди ходят вверх головами.

На самом же деле не нужно обладать проницательностью экстрасенса, чтобы увидеть: ситуация складывается с точностью наоборот. Если пришельцы и спустились с небес (воспользуемся все теми же апокалипсическими сравнениями), то все-таки: что они обнаружили? Город-музей под стеклянной крышей, дворцы культуры и кунсткамеры, парки невероятных аттракционов и блещущие публикой ложи?

Вовсе нет. Оценим трезво и без причитаний. Псков - провинциальный исторический центр, каких много в России. Со своим неповторимым лицом, но – посеревшим и изъеденным временем. Многие архитектурные памятники почти в руинах. Артистическая жизнь, скучная и однообразная, оживляется только с приездом заезжих звезд. Редкие театральные премьеры и филармонические концерты привлекают внимание ненадолго в силу объективных причин: потенциальный зритель малочислен и прилип к телевизору. Музейная и научная работа, столь необходимая любому хранилищу артефактов, ведется стараниями немногих энтузиастов и по инерции, оставшейся еще с советских годов. Налицо системный кризис, характерный для всей провинциальной жизни страны, но с псковской спецификой: обветшал не столько фасад, сколько перекрытия. Все может буквально рухнуть в один момент.

Пришельцы, которые, разумеется, вовсе не пришельцы, а такие же русские люди, как и все, кто живет на этой небогатой земле, понимают, что срочно нужно что-то менять. В нашем контексте – спасать. Возможности для маневра ограничены: средств не хватает на самое насущное и необходимое. Поэтому пресловутая «оптимизация»  (несмотря на неуклюжесть термина) и есть своего рода вынужденная мера, призванная направить усилия на первоочередные проекты. Ведь решить, что актуальнее, что требует «неотложки», тоже, согласитесь, не просто. Особенно на фоне тех социальных вызовов, которые готовит всем нам переходное время. Но работа идет. Не без натяжек и пертурбаций, но идет. Никто не сидит и не надувает щеки, не делает вид, что «все в порядке» или «само рассосется». Далеко не «в порядке» и «не рассосется», но если прямо сейчас и «не отходя от кассы» (что симптоматично) не начать действовать, будет еще хуже. Как выражаются некоторые аналитики, ситуация зайдет в «точку невозврата».

При этом нет речи о том, чтобы перевести всех поголовно на хозрасчет и самоокупаемость, бездумно сократить и урезать фонды. Просто настал час целесообразности. Само собой, кто-то пострадает, слетит с насиженных и теплых мест, задумается о том, как жить в новых условиях. На то она и реформа, процесс крайне болезненный и драматичный. Однако рвать на себе рубаху и орать о том, что «кто-то наверху» всерьез решил «задушить» культуру, значит, мягко говоря, передергивать. Слишком долго мы все пребывали в состоянии летаргического сна, перманентного застоя, этакой благостной самоуспокоенности, в то время как вокруг происходили тектонические сдвиги, устанавливались другие, скажем прямо, буржуазные отношения.

Необходима ли нашей культуре господдержка? Здесь двух мнений быть не может. Без нее – никуда. Но и выбор приоритетов необходим, как воздух. Что делать в первую очередь: спасать уникальные псковские иконы или плодить штат бесконечных методических кабинетов, печатающих малотиражные брошюры «для внутреннего пользования»? Вот ведь как стоит вопрос на самом деле!     

Когда человек выходит после глубокой продолжительной комы, его тело некрасиво и истощено, и в первые минуты, он не понимает, где находятся. Глаза плохо видят и жмурятся от резкого света, мышцы ослаблены. Требуются дни, а, может быть, и годы терпеливой адаптации, напряженного труда, проникновения в живую ткань жизни. Но чтобы все это стало реальностью, для начала нужно просто очнутся.

                                                                                                        Псковский литератор