Как я "умыл" "объединённую Европу"

Гуляя как-то недавно, на досуге, по дорожкам и тропинкам всемирной паутины, я случайно забрел на один русскоязычный виртуальный форум, где обременённые избытком свободного времени граждане нескольких стран обсуждали проблемы своей, национальной, обороны на русском языке. Суть дискуссии этих иберийских маниловых сводилась к тому, что как это, однако, было бы хорошо: с одной стороны, иметь сильное унитарное государство, но, с другой стороны, в то же время обладать и полным комплектом не ущемляемых государством прав и свобод. Почесав у себя за ухом, ( "сохранить хотите девственность и оргазм получить"), я, набравшись смелости, деликатно вступил в полемику и для начала напомнил  моим неизвестным собеседникам тот сильно подзабытый ими факт, что когда-то, например Испания была империей, в которой солнце не заходило именно потому, что там велась жестокая, без всяких реверансов в сторону "общественного мнения", борьба с еретиками и сепаратистами. "Да, но что же давало тогда силу вашей нации одерживать столь выдающиеся победы в области внешней и внутренней политики? - вопросил я тех, о ком и понятия не имел, и тут же ответил: - Общенародное, с опорой на волю и решимость мудрого правителя, осознание того, что дело национальной (а по сути - и интернациональной) обороны является священным долгом и что противодействие оккупантам и предателям должно вестись и крестом, и мечом".

Это моё заявление прозвучало, конечно, несколько пафосно (а особенно с точки зрения "общечеловеческих ценностей"!), но вот зато оно было подкреплено множеством примером из испанской истории (приводить не буду). Сначала невидимые миру граждане замерли, судя по всему, у своих мониторов и малость оторопели, явно огорошенные тем, что в их тесной и привычной виртуальной тусовке вдруг ни с того ни с сего появился новый собеседник, который пытается вывести их дискуссию на новый уровень.   

Первым моим корреспондентом оказался человек под "кликухой" Агуалонго (бывший студент МГУ). Агуалонго заявил мне о своей безусловной солидарности; долго жал мне из прекрасного далека мою честную руку, руку "бескорыстного борца с глобализмом"; говорил, что их славная история, история великих побед, теперь преступно искажена в угоду Америке и Англии; что вспоминать теперь публично о былом величии их страны считается уже "почти преступным" и влечёт за собой лишение права занимать преподавательскую должность даже и в школе... (Видно, бедняга, сам настрадался!) В завершение истинный патриот "забытой Богом Испании" написал, что, чувствуя в себе неистребимую симпатию к нашей стране и к нашему городу (откуда он о нем слышал?!), он давно хотел познакомиться с русской литературой поближе, ввиду чего и просит теперь моего совета, что бы ему такое-этакое почитать, чтобы лучше понять "характер русского народа". Ну, я ему, понятное дело, тут же и присоветовал: Лескова и Гоголя, а из более или менее современной литературы - Шукшина и Распутина. И вот тут-то мой новый друг Агуалонго, на которого я было возложил немалые надежды как на образцового представителя "народной дипломатии", призванного пропагандировать на диком Западе светлый образ России, - вдруг он, миляга, как-то ни с того ни сего скис и... больше ничего не ответил. Скорее всего, он у них там до сих пор всё так и ходит по книжным магазинам Испании в отчаянных поисках сочинений Василия Макаровича Шукшина...

Но вот зато второй мой корреспондент (быстренько сбросив маску своей интернет-кликухи, он поспешил представиться: имя его Мартин, живёт он в городе Картахена, что в провинции Мурсия, год его рождения - 1975-й. Учился в МФИ (Московский финансовый). Как говорится, "знак ГТО на груди у него, больше не знают о нём ничего") Так вот, Мартин, дико корявя русский язык тем не менее довольно резко мне возразил, заметив, что вдохновляющая меня эпоха великих европейских империй (как русской, так и испанской) теперь уже безвозвратно ушла в прошлое и нечего нам тут по этому поводу лить крокодиловы слёзы. Надо, говорит, признать, что время Уаропы (Европы) уже прошло, что она уже давно потеряла свою всемирную гегемонию и что всем нам будет гораздо лучше, если мы перестанем раздувать щёки, гордясь своей "великой историей", а вместо этого будем равняться на Америку, потому что только там процветает теперь подлинная свобода и потому что сейчас Америка делает в мире то же самое, что когда-то сделал Рим, поработив Грецию. Да, сказал он, если нынешняя «Уаропа» и впрямь так похожа на Грецию времён её упадка, декаданса, когда потонувшая в оргиях тамошняя интеллигенция губила свою некогда великую культуру, то вот про Россию-то... про Россию-то и говорить не приходится: у вас там, говорит (ты уж извини, мол, друг), такой упадок, такой упадок... И всё почему? Да потому, что у вас, дикарей, там, в России, как не было, так и нет "демократического принципа", который вот у нас, в объединённой Уаропе...

"Да брось, - говорю, -  тыкать в морду своей объединённой Уаропой! Однако, если уж ты и впрямь такой фанатичный сторонник "демократического принципа", то давай тогда посмотрим, в какой степени он, этот принцип, применяется в этой вашей "единой Уаропе". Вот почему, например, скажите ты мне, друг ты мой любезный, почему вот во Франции, у ваших соседей, партия Ле Пена, Народный фронт, получив семь миллионов голосов избирателей, не имеет при этом ни одного места в парламенте? Если вы так уж уважаете волеизъявление народа, как об этом можно судить по вашим заявлениям, то почему же тогда ваши коллеги по Евросоюзу пренебрегли мнением семи миллионов проголосовавших за Ле Пена граждан - количества, по европейским-то мерками, просто огромного?" - "Ах, этот Ле Пен... - говорит он, (видимо досадливо морщась), - нашел кого приплести: Ле Пен - это же такая сволочь... А французы... что французы... дикий народ с дикой фанаберией... самовлюблённые шовинисты; они никогда не умели понимать демократию как надо". А я ему и отвечаю: "Пусть так, пусть этот Ле Пен и нехороший человек, да и французы, пусть они и отсталые - вам, испанцам, видней, вы им там соседи; это всё пусть, но а... как же ваш хвалёный демократический принцип?

А он мне на это говорит: "Вот как раз за это я и не люблю нашу реальную демократию - за то, что она оставляет возможность всяким фашистам приходить к власти". - "Да, но другая демократия, это не более чем дымовая завеса, скрывающая тот факт, что на самом-то деле вам нужна совсем не демократия, которую я по простоте душевной понимаю как пропорциональное представительство разного рода мнений в органах народной власти... Нет, вам, выходит дело, нужна вовсе не демократия, а диктатура своих "понятий"". Но однако же Мартин ничего мне не ответил на это "честно", а вместо этого просто поменял тему и стал сетовать на то, что вот-де Уаропа вообще и Испания в частности наводнены выходцами с Юга и Востока, то есть, в нашем варианте - "лицами кавказской национальности", а в их варианте - арабами, турками и прочей, по его словам, "нечистью" (выражение, заметим в скобках, демократа не очень-то украшающее) - "нечистью", ведущей себя по-хамски, угнетающей коренное население, не уважающей законов тех стран, в которые они всей своею "шумною толпой" переселяются... Выразив своё возмущение "чёрными" (но при этом, что характерно, даже не пожелав оговориться, что он, конечно же, не расист, не поймите, мол, меня превратно), мой виртуальный друг пришёл в ярость и стал задавать самому себе риторические вопросы типа: почему-де им, "чёрным", позволено строить мечети в Мадриде, тогда как вот нам, "белым", не разрешают въезжать в Мекку? Какая во всём этом, мол, демократия? "Ну так вот тот же Ле Пен, - говорю, - предлагает вам, европейцам Запада, этот узел не развязывать, а рубить.

В ответ на это он мне опять затянул свою унылую привычную песнь: "Ле Пен сволочь, а французы шовинисты". "Ну, - думаю, - упрямая западноевропейская башка, нудный же ты мужик" - и снова меняю тему, говоря ему так: "Ну хорошо, вы там у нас Единая Уаропа и всё такое прочее; это, в конце концов, ваши проблемы, что вам делать с "лицами арабской национальности" - у нас подобного добра и у самих много, ну вас к лешему, разбирайтесь сами. Давай лучше на вопрос международных отношений посмотрим под другим углом зрения: вот как вы там, на Западе, как вы там считаете - Россия она кто: она Уаропа или не Уаропа?" И тут уж он, бедняга, едва не задохнулся от восторга: "Ну да, естественно, naturalmente, Россия... великая страна, как же, слышали! Достоевский! Чайковский!! Матрёшки!!! Огромные просторы, необыкновенная стойкость народа, всегда дававшего отпор оккупантам!"  "Вот-вот, Россия, - продолжил он, - мы вас, русских, всегда боялись: вы для нас всегда были как македонцы для греков - и не вполне варварами, но и не вполне цивилизованными людьми. Вот и сейчас, - говорит он, - в наших газетах пишут, что вы так и остались оголтелыми милитаристами и по-прежнему куёте своё мощное оружие, чтобы завоевать бедную и беззащитную старушку Уаропу". - "Окстись, дружище, - отвечаю, - протри глаза-то: какой, к лешему, милитаризм? В чём он выражается?" - "Ну как же, - в ужасе кричит Мартин, - вот, у нас в газетах пишут, что у вас уже собираются вводить в школах курс начальной военной подготовки, где юноши, какой кошмар, вместо того, чтобы штудировать основы маркетинга, снова будут учиться разбирать-собирать автомат Калашникова..." - "Это кто ж и когда ж ещё научится, - говорю. - Но даже если кто и научится, так не "калашом" же единым, ты же понимаешь, будет решаться исход глобальных сражений, которые станут битвой технологий..."

"Да уж, - говорит он, - на этого вашего Путина только посмотришь, и сразу зуб на зуб не попадает: сразу видно, что он за ястреб, куды там до него Бушу! Не зря же он, ваш Путин, в КГБ воспитывался! Мы его, бедные, так боимся, так боимся, что просто страх!"  Я ему опять - давай лучше снова вернёмся к вопросу о России и Уаропе и рассмотрим его, этот вопрос, с точки зрения столь любимого тобою "демократического принципа". Вот ты говоришь, что Россия, благо в ней давно уже ассимилированы вами Чайковский и Достоевский, - это Уаропа. Хорошо, допустим, Россия, как вы заявляете, и впрямь Уаропа, но только как же тогда согласовать всё это с визовым режимом? Почему простой, извиняюсь за выражение, россиянин может приехать к вам только в унизительном качестве "руссо туристо", а потом ровно через месяц (в отличие от других) он получает под зад коленом от Объединенной Европы? Мол, Достоевский, Чайковский, матрёшки, Спиваков, Ростропович и Гусинский - это всё хорошо, это нам подходит, а вот Иван Иванович - это плохо, портянками на всю Уаропу от него, видишь ли, воняет. 

"Ну да, вы бедные, - огрызается Мартин, - нет у вас за душой ни евроцента - вот оттого-то мы вас и боимся - а вдруг вы к нам всей своей Россией попрёте? Так вы тогда нас одной своей живой массой задавите!" - "Брось врать-то, - говорю я ему, - все, кому надо, те давно уже у вас. А насчёт того, что русские бедные... Ну, это ещё как сказать... Страна в целом, если смотреть на неё глобально, с точки зрения столь любимой вами макроэкономики, - это да, но вот граждане-то... они у нас самые разные. Нет, наши граждане, они, конечно, не гусинские, о чём базар, но и не бедные. Это мы только с виду такие неказистые, такие сермяжные, в лаптях да в пестряди. А так мы не бедные, как говорил один классический персонаж, "просто в бедности живём"!

На это Мартин почему-то ничего не ответил, но, верный уже избранной им методе, опять внезапно перешёл на другую тему. Он воодушевлённо стал нахваливать американцев, которые по части демократических свобод куда как перегнали их, европейцев, - в частности ещё и потому, что в Америке, под сенью статуи Свободы, никогда не будет существовать таких условий, чтобы могла вырасти такая сволочь, как Ле Пен. (дался же он ему, право слово, будто других политиков во всём свете не сыщешь!). Некоторое время он промолчал видимо размышляя какую бы ему ещё гадость сказать про русских и вдруг ляпнул: "Да, у вас великая культура - Достоевский, матрёшки..." - "Чайковский", - подсказал я ему, но он, не заметив в моей реплике никакого ехидства, завершил фразу: "Но все признаки диктатуры у вас уже налицо. Вот, - говорит, - читал я намедни в газетах (а в газетах "от имени России" у них пишут исключительно адепты СПС или, на худой конец, "Яблока"), статью вашего, русского, журналиста... по-моему, Гольдберга... так вот этот ваш русский журналист пишет, что Путин прямо фашист... у него в руках гигантская власть..." -. "Да полно, милый, - говорю я Мартину. - Милейший он человек, наш президент! Тихий и кроткий! А вот кто у нас и впрямь имеет реальную власть (а власть, как ты понимаешь, принадлежит тому, кто владеет ресурсами), так это еврейские олигархи..." И вот тут мой бедняга Мартин просто позеленел. "Так что же тебя конкретно возмущает - то, что они олигархи, или то, что евреи?" - возопил он. А я ему: "В экономическом плане, коль скоро мы говорим именно о нём, возмущает то, что они - олигархи, хотя вот по какой-то странной, непостижимой случайности все они оказываются евреями. Загадка истории - хоть убей, не понимаю почему! Правда, иногда среди них встречаются и русские, этнические русские, так сказать, потомки русских - все из себя такие православные, ладанками и крестами с ног до головы увешанные... Так от этого же они ещё гаже".

 И вот тут-то мой миляга не выдержал и написал так: "Сожалею, но, мне так кажется, больше нам с тобой общаться уже невозможно. Твои идеи, а особенно насчёт иудаизма (Бог мой, а когда я хоть слово сказал насчёт иудаизма?), кажутся мне оскорбительными, почти нацистскими, вселяют в меня ужас и панику. И тем не менее для меня было полезно с тобой пообщаться, потому что если даже и такие, как ты, люди, ... то что же тогда говорить об остальных - об этой голодной, озлобленной, невежественной массе? Я всегда подозревал, что Россия - жуткая страна, которой нам стоит бояться больше всех стран Востока вместе взятых, что там у вас в любой момент может появиться новый Сталин, Мао или Гитлер, который одним махом уничтожит всех нас, европейцев, прихлопнув нас как комаров...

Отпечатав эту заключительную фразу, Мартин, как трусливый дуэлянт, с отчаяния зашвырнул в бездны глобальной сети свой виртуальный пистолет, отключил связь и поспешил дезертировать. И вот тут-то, под покровом глухой псковской ночи, я, подчинившись порыву дикарской радости, ухмыльнулся прямо в равнодушную физиономию гаснущего монитора и, подняв кверху руку с плотно сжатым, победным, кулаком, выкрикнул ухарское, "Yes! Я его сделал!" На пороге комнаты появилась заспанная дочь, которую разбудил этот мой дикарский, тарзановский, вопль. "По какому поводу базар? Кого ты там сделал?" - недовольно спросила она. Я ей растолковал. "Ну и кого ты, отец, из себя корчишь? - возмутилось великовозрастное дитя. - Откуда у тебя такое самомнение? Да кто ты такой - ничтожный обыватель! Сидишь тут себе в байковом халате, в заштопанных шерстяных носках, в старых тапочках, страдаешь от бессонницы, а на другом конце Европы сидит и точно так же мучается от безделья какой-то испанский придурок, чей-то нахлебник... Ну и что с того? Надавали друг другу по мордасам, а толку-то? Прямо мания величия у вас какая-то! Да кто ты такой, чтобы представлять собой всю Россию? Да и кто он такой, чтобы говорить от лица целой Европы?" Завершив эту столь необычную в её аполитичных устах диатрибу, барышня, недовольно шаркая босыми ногами, величественно удалилась досматривать свои сладостные тинейджерские сны, а я призадумался. С одной стороны, именно так дела и обстоят, потому что... кто мы с ним оба такие - с одной стороны, господин Мартин из города Картахены, провинция Мурсия, 1975-го года рождения, и, с другой стороны, я, несчастный псковский обыватель? Так, две ничтожные пылинки в складках бытия, истинно так!

Но вот с другой стороны... С другой стороны только что завершилась... ну, как бы это сказать... локального масштаба Куликовская битва, которая, как все мы знаем, началась с единоборства двух богатырей из двух "противных станов". Правда, в нашем случае мы, два богатыря, имели вид, прямо скажем, совсем не богатырский - это да, это всё так, кто бы спорил, но вот по сути... По сути мне, в результате этого пусть и виртуального, но реального по своим результатам поединка, стало вдруг понятно, почему с таким чувством и собственного, и национального достоинства выкрикнул когда-то преизысканный Блок своё знаменитое: "Да, скифы мы, да, азиаты мы", почему он, в чьей внешности не было ровным счётом ничего азиатского, был горд тем, что показал сытой и "пригожей" Европе "азиатскую рожу" разбитой в пух и прах (казалось бы!) страны. Потому что так-то, логически, чего нас бояться? А ведь боятся, сволочи! И в этом - наша победа. Наша маленькая победа…

ОБЫВАТЕЛЬ С РИЖСКОГО ПРОСПЕКТА