«Бруно»: Э-ге-гей!

Непревзойденный мастер эпатажа, провокатор и телефрик Саша Барон Коэн продолжает ставить выворачивающие мозг опыты над восприятием незадачливого зрителя, на сей раз воплотившись в трогательного и придурковатого фэшн-обозревателя из Австрии – Бруно, мечтающего превзойти по мировой известности другого уроженца австрийской земли – Адольфа Гитлера.

После «Бората», тележурналиста из Казахстана, путешествовавшего по «Асашай» в поисках Памелы Андерсон, новая реинкарнация Коэна говорит с немецким акцентом и продолжает изгаляться над обществом глобального потребления и фетишами массовой культуры. «Борат» был запрещен к показу в Казахстане, а Коэна обвинили в антисемитизме, что само по себе выглядит как нонсенс (ибо Коэн – английский еврей), однако запрет и обвинение только подтвердили, что юмор, предложенный в «Борате», был с двойным дном. Вернее, с двойным посланием: его похабная ипостась направлена на лохов, а критическая – адресована людям думающим, и понимающим мэссидж. Смешной и нелепый Борат, как будто нарочно придуманный для того, чтобы оправдать оценку одного довлатовского героя («Вот все говорят: евреи, евреи, а я вам скажу, что казахи гораздо хуже»), на самом деле являл собой ходячий антиамериканизм. Его образ не самоцель, и зря обиделись в Казахстане. Гораздо более убийственным по смыслу стало почти документальное свидетельство об американской реальности с ее осточертевшим всем феминизмом и национальной манией величия. Саша Барон Коэн смеялся вовсе не над симпатичным в своей утрированной дикости Боратом, а как раз над цивилизацией сытых обывателей, счастливо убежденных, что, кроме быстро растворимых американских культур-суррогатов, в мире больше ничего нет. Природа юмора Бората в его амбивалентности: закидывая своих персонажей в абсурдные ситуации, комик показывает лицемерную изнанку тех или иных общественных явлений.

Так и теперь в случае с Бруно.

Напялив карикатурную маску и освоив характерные ужимки типичного гомосексуалиста (как они видятся обывателям-натуралам), Саша Барон Коэн «деконструирует» самые одиозные западные мифологемы: сервильность масс-медиа, индустрию моды, институт благотворительности и личного успеха, политкорректность, религию, двойные стандарты, лицемерие общественной морали и прочие феномены повседневности.

За демонстративными и гиперпохабными выходками гея-олигофрена, возжелавшего покорить Голливуд, - идиотизм и обман, с которыми человек вынужден встречаться каждый день, привык к этому и уже не замечает происходящего на его глазах абсурда.

Вот Бруно приходит на спиритический сеанс, дабы поговорить с духом, который должен рассказать ему о секретах коммерческого успеха. Ситуация медиума и его клиента – типична для современного общества, в котором сотни шарлатанов по чем зря, но за приличные деньги дурят наивный народ. Но вот является придурок Бруно и делает духу минет, все подробно, аффектированно, гротескно, на фоне живописной пентаграммы, - и наш медиум проваливается в преисподнюю. За вызывающей рвотную реакцию отвращения пантомимой скрывается четкое стремление разоблачить обманщика, между прочим получившего лицензию на свой бизнес, исправно платящего в госказну налоги и дурящего американских лохов на абсолютно законных основаниях.

Или Бруно устраивает конкурс для малолетних актеров, и мы видим сценки собеседования «автора проекта» с родителями: на что готовы пойти мамы и папы ради того, чтобы потешить свое тщеславие? Желание прославиться застилает всякий здравый смысл, Бруно-Коэн идет до конца, предлагая ребенку (!) сначала похудеть на несколько килограммов, а затем и сделать липосакцию. Самое поразительное, что мамаша с этим условиями соглашается и подписывает бумаги! Так кто здесь более безумен, шизофреник Бруно или эта внешне вроде как нормальная мамаша?

Когда Бруно вывозит из Африки ребенка в чемодане, обменяв его на ай-под, то он, конечно, пародирует моду богатых американцев на усыновление детей из стран третьего мира (достается тут и Анджелине Джоли с Бредом Питом как самым известным персонажам, но понятно, что речь идет о целом явлении). Ребенок в руках Бруно – это просто дешевая кукла, с которой он проделывает свои эпатажные трюки. Но именно эти внешние эффекты заставляют задуматься: а не являются ли настоящие пасынки из Африки такими же живыми «игрушками» для реальных приемных родителей?

Кажется, Саша Барон Коэн не боится ничего. Он носится полуголым по хасидскому кварталу в Израиле и выступает в роли «голубя мира», пытаясь якобы примирить арабов и евреев. С участием Гея этот спектакль смотрится особенно вздорно, намекая на тщетность всех арабо-израильских переговоров.

Или приходит на телевизионное ток-шоу к афроамериканцам (аналог отечественного «Так говорят»), и вдруг оказывается (хотя это ни для кого не секрет), что черный расизм пострашнее белого будет, просто о нем, черном расизме, не принято говорить из ложных соображений пресловутой политкорректности.

Жанр спонтанных (а на самом деле тщательно подготовленных) живых интервью и «подстав», который столь виртуозно использует Коэн, сам по себе провокационен, и вроде самая естественная реакция на человека с внешностью Бруно и микрофоном в руках, это сказать, как актер Харрисон Форд в одном из эпизодов фильма: «Пошел нах!».

Но в том-то и фишка, что совсем не многие люди, ослепленные масс-медийными стереотипами, способны на такой поступок и легко попадаются в искусно расставленные комиком ловушки. И в этом отношении поп-звезда Пола Абдул, присевшая на живой стул из мексиканца и рассуждающая о благотворительности, ничем не отличается от простых обывателей из фокус-группы, старающихся оценить телетворение Бруно, где главный герой - его феерическая «пиписька», коей он так гордится.

Саша Барон Коэн бесстрашно стебется не только над миром моды, поверхностным и пустым, но и над такими столпами как, например, армия или религия, и в этом выворачивании общественных ценностей на изнанку, участвует даже его немецкий акцент, когда Бруно, остроумно коверкая слова, называет свой анус – аушвицем и предлагает ребенка-актера нарядить в форму нацистского офицера и отвезти еврейского ребенка в печку. Понятно, что эта бесподобная реплика воспринимается тем более провокационно, что звучит из уст гомосексуалиста, которых, как известно, немало сгорело в топках Третьего Рейха.

- Иисус здесь! – говорит Бруно священник, пытающийся обратить Гея в натуралы.

- Потрясающе! – восторженно вторит Бруно, в то время как Саша Барон издевается над штампованными словесными приемами десятков христианских проповедников, губы которых, по их убеждению, созданы для того, чтобы славить Бога, в то время как Бруно кажется, что эти губы предназначены «для кое-чего другого».

Напыщенная, надутая от собственной важности глупость человеческая предстает в своем самом неприглядном виде, и пока ханжи и лицемеры видят на экране лишь кривлянья гомикоподобного паяца, Саша Барон Коэн срывает с жизни ее глянцевые маски и все и всяческие, преимущественно гламурные, наряды, выставляя истину в неглиже.

Саша Донецкий